«Ты не представляешь, до какой степени мне надоела эта работа, этот вечный ритуал – пришел, планерка, отчет, отсидел, ушел, - рыдала на кухне подруга – вполне преуспевающий замначальника отдела финансовой отчетности в крупной компании в нашем городе, - Я к ужасу своему начинаю понимать таких, как майор Евсюков – взять бы автомат и всех перестрелять!» После этого я стала говорить с нею как профессиональный психолог, а не как подруга. Потому что мне немного стало страшно. После долгого «разбора полетов» и выпитых литров пять чая на моей малюсенькой кухне, подруга, наконец-то, успокоилась, повеселела и уехала в свой роскошный дом. Но в моей кухне остался запах ее дорогих духов и дикой тревоги, которую выплеснула на меня эта женщина. Утром я обязательно позвоню ей и отправлю проконсультироваться к своему другу, талантливому психотерапевту, сумма гонорара которого зставит мою подругу прислушаться к советам. Я же сделала что могла: «нащупала» тот крючок, который всадили ребенку в детстве родители. И в случае Веры (назовем ее так) этот крючок – директива «не чувствуй».
Нет, прямо маленькой Верочке никто так не говорил. Но ее родители (мы росли в одном дворе) очень любили Верочку пристыдить. Да еще прилюдно. «Ай,я-яй, - говорили они, когда во двор забегала собака, - как не стыдно бояться?! Смотри, никто не боится, а ты – боишься». Хотя эту псину боялись мы все. Как один! «Вера, ну-ка отдай Мише игрушку! Как не стыдно?! Он же маленький!» - и Вера покорно отдавала дворовому мучителю и вымогателю Мише свою любимую куклу, чтобы она осталась без головы через пять минут. «Как не стыдно плакать. – говорили ей потом родители, - это же всего лишь кукла!» Всего лишь! Это была ЕДИНСТВЕННАЯ ЛЮБИМАЯ кукла и дорожила ею не только Вера, но и я, у которой были только простые, советские пластмассовые. А не эта роскошная, немецкая, с почти настоящими волосами и глазами.
А родители постоянно внушали Вере директиву - «Не чувствуй!». Обычные, на первый взгляд, высказывания «Как тебе не стыдно бояться эту собаку, она же не кусается» или «Стыдно злиться на учительницу, она старше тебя» и т.д. Таким образом, под запретом оказывались такие важные человеческие эмоции, как страх и гнев. Но они никогда никуда просто так не исчезают, их нельзя загнать внутрь, запретить, они все равно останутся в душе ребенка и дадут о себе знать, выльются на «не запрещенные объекты. Например, гнев (часто справедливый) на учительницу ребенок может вылить на кого-то, кто младше или беззащитнее, а страх перед собаками благополучно трансформируется в любой другой страх, например, темноты. Между тем эмоция не запрещенная, а в полной мере пережитая дает возможность выбрать на будущее адекватную линию поведения, реакцию на подобные ситуации. Например, уже во взрослом состоянии, гнев на нелюбимого начальника не трансформируется в скандал с семьей дома, а примет более рациональные формы.
Не обошли Верочкины родители и еще одну директиву: «не думай!». В быту эта установка дается фразами типа: «Что ты рассуждаешь, делай, что сказали!», «Не умничай!» и пр. Вариант подобной директивы – не думать о чем-то определенном. Например, любящая мать, желая отвлечь ребенка от неприятной, травмирующей его проблемы, говорит ему: «Не думай об этом, забудь», тем самым лишая его возможности рационально переработать вставшие перед ним проблемы. И ребенок послушно учится думать о чем угодно, только не о насущной проблеме. Став взрослым такой ребенок часто испытывает мучительное чувство потерянности в тех случаях, когда надо решить конкретную проблему, глубинное недоверие к результатам своего умственного труда.
Я прекрасно понимаю, что родители Веры стремились скрасить жизнь девочки, но сегодня, спустя столько лет, я вижу женщины, чуть за сорок, которая боится очень многих вещей. Она боится ответственности – поэтому все еще сидит в замах, хотя много раз ей предлагали стать руководителем. Она одинока, потому что разногласия на работе срывала сначала на первом, а потом – на втором муже. Она легко поддается нажиму сильных личностей и вот уже несколько раз становилась жертвой мошенников-мужчин, которые обчищали ее.
Нет, во всем винить ее родителей нельзя. Но я живой тому свидетель, сколько лет они потратили на то, чтобы испортить дочери жизнь. Теперь они, при встрече со мною, продолжают «добивать» дочь: «вот, у тебя – как у людей, семья, дети. А Верка наша ни на что не способна!» Я никогда не передаю эти слова подруге.
…Меняется наше поведение, появляются новые привычки, приходят на помощь новые способы реагирования на привычные вещи – короче говоря, происходят сдвиги, изменения на психологическом плане. Любой грамотный человек в наши дни уже знает, что все наши комплексы, которые так мешают нам жить, родом из глубокого детства. Обычно их связывают с родительским стилем воспитания, с взаимоотношениями в семье и пр. Оказывается не все так просто. Существует такое понятие, как негласные родительские установки, или директивы, которые любящие нас родители, сами того не желая, буквально «вдалбливали» нам в голову многократным повторением, формируя определенную психологическую установку.
А теперь вспомните, как часто вы сами, будучи родителями, произносили фразы, приведенные выше? А то, о чем я напишу далее – вас, возможно, напугает.
Итак, что такое директива? Это скрытое приказание, неявно сформулированное словами и повторяющееся изо дня в день и за неисполнение которого ребенок будет наказан. Получается, что только исполняя директивы, ребенок чувствует себя «хорошим» и достойным любви родителей. Считается, что все основные директивы мы получаем от своих родителей до шести лет. Именно до этого возраста мышление ребенка еще не обладает достаточной долей критичности к словам и поступкам старших, а посему «впитывает» все не фильтруя. Такое неявное, скрытое родительское «обучение» было впервые описано американскими психологами Робертом и Мери Гоулдингами. Именно они дали название вполне определенным посланиям «родительские директивы».
Детство – счастливый шанс человека быть самим собою без наносного и чуждого его личности. Но тут звучит очередная родительская директива – «не будь ребенком!». Проявляет себя она в высказываниях типа: «Что ты ведешь себя как маленький», «Пора стать взрослым!», «Ты уже не ребенок!» и пр. То есть, состояние «детскости» описывается как плохое, стыдное, а состояние «взрослости», как хорошее, достойное похвалы. Директива эта чаще достается детям либо единственным в семье, либо старшим среди братьев или сестер. Став взрослыми, такие дети с трудом находят общий язык со своими и чужими детьми, им проще научить их, чем разделять их интересы, они не понимают о чем можно говорить с ребенком, ведь собственное детство, дающее нам на всю жизнь заряд непосредственности, креативности у них было, по сути, под запретом. Став взрослым, такой ребенок очень хорошо умеет подавлять свои «детские» желания, а ведь именно они дают почву для творчества в любом возрасте, для спонтанности.
Но самая жесткая директива – «не живи!».
Звучит страшно, не так ли? Какой родитель в твердом уме и здравой памяти пожелает такое своему ребенку? Напрямую – нет, но в виде скрытых указаний, директив – сколько угодно. Разве не говорим мы время от времени малышу фразы типа: «Глаза бы мои на тебя не глядели!», «Горе ты мое!», «Мне не нужен такой плохой мальчик!» и т.д. и т.п. Более мягким и в то же время расширенным вариантом такой директивы являются «воспитательные» беседы с ребенком на тему: «Сколько тревог и лишений ты мне принес» (вспоминаются трудные роды, тяжелая беременность, волнения, когда ребенок болел, например ветрянокй или скарлатиной).
Еще одна тема, которой с удовольствием предаются мамы: «Я все силы отдавала тебе, поэтому не вышла замуж (не защитила диссертацию, упустила хорошую работу» и пр. Скрытым смыслом такой директивы является внушение ребенку базисного, не проходящего чувства вины, через которое им легче манипулировать. Причем вина эта не связана с каким-то конкретным проступком, а с самим фактом его присутствия в жизни матери. Как-то внутренне защититься от подобной установки ребенок еще не может и она прорастает в нем на долгие годы в виде внутренней подсознательной установки «Я – источник помех в жизни родителей, я – их вечный должник» и уж совсем крайний вариант – «Лучше бы меня не было». В подростковом возрасте эта подсознательная установка может прорости в программу саморазрушения, которая в самом распространенном варианте выливается в алкоголизм и наркоманию, увлечение экстремальными видами спорта. Ребенок учится заботиться о своей физической безопасности в той мере, в какой окружающие его близкие люди воспринимают его жизнь как источник радости для себя.
Еще одним вариантом послушного следования ребенка указанию «не живи» является нарочитое, провокационное хулиганское поведение. Ребенок как бы специально напрашивается на наказание, ведь оно снижает чувство вины. Ребенок бессознательно ищет ситуации, где он может быть наказан, ведь гораздо легче чувствовать себя виноватым за разбитое окно, чем испытывать постоянное чувство вины неизвестно за что. Укрепившаяся в психике ребенка директива «не живи», как вы понимаете, дает себя знать и во взрослом состоянии: через ощущение никчемности своего существования, стремление постоянно доказывать себе, что «я что-то значу», глубинном неверии, что «меня можно полюбить».
…Мы описали лишь основные директивы, на самом деле их насчитывают двенадцать, а некоторые специалисты даже более. К сожалению, мы, взрослые, носящие груз комплексов, сформированных нашими родителями, грузим ими своих малышей. Возникает вопрос, а можно ли вырваться из этого круга, можно ли в принципе, воспитать ребенка без всяких директив? Это возможно, но лишь теоретически, пока мы, взрослые полностью не решим свои внутренние проблемы, не осознаем их.
К сожалению, это практически не реально. Все мы, воспитывая детей, остаемся детьми своих родителей. Но если наши мамы и папы понятия не имели о той силе слов, которые они произносят, то у нас, их детей, есть все шансы хотя бы научиться вовремя «проглатывать» вредные слова. Попробуйте. И тогда вовремя не сказанное «Горе ты мое» с ласковым взъерошиванием вихров, спасет вашего сынишку от многих бед и передряг.
26.01.2019
